А ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Антонина Яковлевна Васильева (Олейникова)

Антонина Яковлевна Васильева (Олейникова) родилась в 1930 году в деревне Лодомировка, Ольховатского района, Воронежской области. Отец Тони Яков Романович Олейников и мама Анна Степановна из воронежских крестьян. Семья образовалась в 1920 году, в 1921 году родилась дочь Мария, в 1927 году родился брат Владимир. В январе 1933 году семья переезжает в Гуково. Яков Романович устраивается на шахту 15/16, электрослесарем, его принимают в ряды ВКП (б). Тёмной декабрьской ночью 1933 года отца арестовывают и отправляют в Ростов. Может, кто-то написал донос? Семья так и не узнала причину ареста. Объявили - враг народа. После недолгого разбирательства и суда в 1934 году приговор 10 лет без права переписки.

Уже в 1970 году добиваясь реабилитации отца, Антонина Яковлевна узнала, что в 1937 году Яков Романович был расстрелян за организацию бунта в одном из лагерей Бамлага. Анна Степановна с малолетними детьми была выселена из барака. На работу не принимали, семья врага народа, впереди голодная смерть. Дети попрошайничали, Анну Степановну после долгих мытарств приняли на работу, на шахту 15/16. Выделили в "стандартах" угол, так и началась жизнь без главы семьи. То, что пришлось испытать семье Олейниковых, трудно описать. Без помощи и поддержки хороших людей и соседей эта семья не выжила бы. Антонина Яковлевна с дрожью в голосе вспоминает о тех далёких годах, послушайте её рассказ: "После ареста отца нас сразу же выселили, и мы жили 2 месяца в сарае. Потом мамина знакомая пустила нас в свою комнату в "стандарте", через 6 месяцев маме дали работу на шахте. В 15 лет Мария устроилась работать, питались впроголодь, а одевались хуже нынешних бомжей.

Мы с братом учились в 33-й школе. В таких условиях взрослые не все выживали, а о детях и говорить нечего. Брат тяжело заболел, и умер, похоронили мы его 1 мая 1941 года. Началась война, ещё год я проучилась в школе. Закончила 5-й класс, из наших бараков многих проводили на фронт. Во дворах наших бараков - стандартов вырыли траншеи, в которых прятались при приближении немецких самолётов. Лето 1942 года запомнилось налётами немецких самолётов, бомбили станции Гуково и Лихую, а пролетали через наш посёлок. Ночью иногда сбрасывали зажигательные бомбы и обстреливали из пулемётов. Хорошо помню тот день, когда немцы вступали в наш посёлок.

Теплое раннее утро, собрала детей из наших бараков (организаторская жилка у меня была с детства), и мы побежали в клуб, который находился в районе рынка, в бараке. Там стояло пианино, и нам разрешали позаниматься. В клуб забежала женщина из соседнего барака - Немцы! Мы побежали домой. Все собрались во дворе 9-го стандарта, около большой летней печки. Со стороны хутора Платово движется колонна на лошадях, рукава закатаны. У меня с раннего детства сложилось мнение, если рукава закатали, значит, будет драка. И вдруг из соседнего барака выходит наша соседка, прилично одета, на полотенце пирог. Все замерли, мать троих детей, работала в шахте, ничем не выделялась. Подносит пирог немцу, говорит - Я дочь помещика, была замужем за кулаком. Немец оттолкнул её, пирог не взял. Впервые я столкнулась с предательством, на всю жизнь запомнила этот день.

Проходит неделя, появилась румынская часть, началось мародёрство. Все запасы, которые были у нас, реквизировали. В начале августа выгоняют всех жителей посёлка: из стандартов, из каменных домов. Вооружённые немцы и полицейские, наши, из посёлка (как они не попали на фронт?). Гонят в степь, к Ковалёвскому карьеру. Всё, расстреляют. Подогнали к карьеру. Внизу группа людей: два пожилых мужчины, две женщины, две молодые девушки и двое детей. Девушки умоляли пощадить детей. На наших глазах всех расстреляли. Кроме немцев в расстреле принимали участие и полицейские. Всем показали, что и нас может постигнуть участь евреев. Я училась в одном классе с девчонкой, прихожу к ней на следующий день, а у них вещи расстрелянных (отец её участвовал в расстреле). После этого случая Мария спряталась в подвал и до самого освобождения долгих шесть месяцев не показывалась.

Недели через две после показательного расстрела опять всех выгоняют, но на этот раз, к стадиону. Стадион располагался на месте нынешнего квартала ниже площади Победы. На углу нынешних улиц Красная Горка и Комсомольская, теперь там жилой двухэтажный жилой дом, стоит помост и виселица. Очень много солдат, полицейских. Привезли председателя

Здесь фашисты соорудили виселицу

нашего поссовета и секретаря Машу. Провели их несколько раз около виселицы и затем увезли, а собравшихся разогнали по домам. Практически в каждом доме находились на постое немецкие солдаты, были и у нас. Молодёжь пряталась по подвалам, уже начался угон в Германию. В квартире Кудиновых был большой подвал, где и собиралась молодёжь с наших стандартов. Елизавета Кудинова была главным организатором в этой молодёжной компании. Как не пытались полицейские, так и не смогли обнаружить место, где пряталась молодёжь. Сколько здоровья оставили молодые девчонки в этой сырости и темноте за 6 месяцев. На нас, малолетних, полицейские и немцы не обращали внимание. Что можно было сделать в тех условиях? На листках бумаги Елизавета, её сестра Фаина, (были ещё 2 парня) писали листовки. А мне, брату Елизаветы, Борису, Кате и Фёдору Мацыниным поручали их расклеивать и разбрасывать на рынке. В листовках помню, были такие слова. (Люди, не отчаивайтесь скоро придут наши и освободят нас).

Елизавета Кудинова

За стандартами, в сторону нынешней больницы им. 1 Мая был большой пустырь. В августе его начали огораживать колючей проволокой, так под окнами наших стандартов появился лагерь наших военнопленных. Взрослых не подпускали близко, а нам удавалось кое-что из еды подбросить нашим пленным, женщины варили мелкую картошку и посылали нас к лагерю. Началась зима голод и холод, но все жили надеждой скоро придут наши. Помню уже перед приходом наших, вышла во двор. Траншеи во дворе мы, дети, приспособили вместо горок, скатывались в них. Возле дома стояли плетёные из соломы валенки, которые немцы одевали на сапоги, спасаясь от морозов. На них я и скатывалась в траншею. Пару раз скатилась, слышу, кто-то окликает. Смотрю, немец подзывает. Всё, сейчас мне за эти валенки достанется. Поднялась уже почти к верху и от страха скатилась вниз. Он достаёт автомат, соседка в это время вышла во двор и стала его упрашивать, дети, что с них возьмёшь. Он вытащил меня за шиворот из траншеи и начал избивать сапогами. Очнулась в бараке, всё болит, в синяках. Помог другой немец, были и такие, приносил лекарства, еду.

В начале февраля немцы ушли, а наши ещё не вступили. Молодёжь вышла из подвалов, где просидела 6 месяцев. В клубе, в одной из комнат обнаружили склад, брошенный немцами (около сотни упакованных мешков). Жители быстро разобрали это хозяйство, а утром появились жандармы и полицейские. Команда - в течение суток вернуть все мешки, иначе расстрел. Мама погрузила меня на санки, ходить я не могла и отвезла в хутор Платово. Никто не пускал в дом, опасались расправы. Пустила одна бабушка, сказала - я ничего не боюсь и так скоро умру. А через 2 дня подходит ко мне и говорит - ты, девочка счастливая, пришли солдаты со звёздочками. Это были наши разведчики. Мама меня забрала домой, в посёлок вошли наши части. Жители достали припрятанные мешки, а там была и тёплая одежда, перчатки, сигареты. Всё отдали нашим солдатам, освободителям".

Началась мирная жизнь, если это можно назвать жизнью, чувство голода преследовало семью Олейниковых постоянно, да и другие семьи жили не лучше. Дети пошли в школу, взрослые восстанавливать разрушенные предприятия. В посёлках открылись пересыльные госпитали для раненых бойцов. Тоня пошла в 6-й класс. После занятий школьники ухаживали за ранеными в госпиталях, а на каникулах работали на восстановлении шахт, разбирали завалы на шахтных дворах, убирали колоски на полях соседнего колхоза. Время для отдыха было только ночью. Как не было тяжело, но Анна Степановна и Мария старались, чтобы Антонина училась и закончила школу. В 1947 году Тоня успешно заканчивает 10-й класс. Комсомолку, общественницу райком угольщиков направляет в Ленинград в Высшую школу профсоюзного движения.

Антонина Яковлевна рассказывает: "Дома посоветовались, решили - Езжай Тоня, учись. С направлением, деревянным чемоданчиком, одета по моде военных лет, прибыла в Ленинград. После собеседования меня приняли. Обычно детям "врагов народа" дорога к Мария Олейникова, Антонина Фёдорова образованию была закрыта, а мне повезло, не докопались. Елизавета и Фаина Кудиновы , восстановление. Устроилась в общежитие, рядом со Смольным.

Мария Олейникова, Антонина Фёдорова, Елизавета и Фаина Кудиновы. Восстановление шахты 15/16 1944г.

Начались занятия. Выдали форму, стипендия была 900 рублей. Впервые за всё время я утолила чувство голода. Учёба давалась легко. 3 года пролетели незаметно. После окончания школы меня оставляли в Ленинграде, но надо было ехать домой. Сестра Мария тяжело заболела, да и у мамы здоровье было не ахти. Меня приняли на работу в школу N33, старшей пионервожатой. 10 лет проработала в школе N33 и в школе N1. Встретила свою любовь, Бориса Васильева, с которым прожили дружно и счастливо. В чём счастье родителей? В детях и внуках. Воспитаешь нормальными людьми, будешь, счастлива в старости. А война и лишения напоминают о себе. Умирает сестра Мария, прожив, чуть больше сорока лет. Сын Марии Андрей становится нашим сыном и родным братом наших подрастающих сыновей Михаила и Юрия. Сейчас это взрослые люди, я вправе могу гордиться ими и их семьями. Проходит несколько лет после смерти сестры, и опять война напомнила мне о своих ужасах. Я работала в шахтном комитете шахты им. 50-летия Октября. Проводила вечер, посвящённый проходчикам шахты. С секретарём парткома шахты А.Балабаном мы исполняли дуэтом песни нашим проходчикам. И вдруг в списке знакомая фамилия. Присмотрелась - он, сидит в зале, постарел, но точно он. И вспомнился карьер, расстрел, а он с винтовкой, обыски. Не буду я ему петь. На следующий день пришли товарищи из органов ГБ и объяснили мне, что он искупил свою вину. Был осуждён на 10 лет лагерей, а сейчас реабилитирован".

Записывая рассказ Антонины Яковлевны, мы с ней решили не упоминать некоторые фамилии. В городе живут дети и внуки тех, кто не выдержал испытаний в то тяжёлое время. Они не должны нести ответственности за преступления или ошибки родителей. Но дети и внуки тех, кто знал, что их ожидает за нарушение "нового порядка", который был установлен захватчиками, и не побоялись его нарушить, обязаны помнить, какой ценой оплачено наше настоящее.

Антонина Яковлевна сейчас на заслуженном отдыхе, но активно участвует в общественной жизни города, поёт в хоре ветеранов Городского Дворца Культуры. Пожелаем Антонине Яковлевне и её родным всего наилучшего.

Гуково.